Избранная морского принца  - Дана Арнаутова

Вот и все: вместо выговора — несколько тщательно отмеренных слов, а у Алестара запылали уши и щеки, будто он снова попался на детской шалости. Причем какой-нибудь очень глупой. Ну, или просто на глупости, будем уж называть вещи своими именами.

Помотав головой, словно это могло выплеснуть из мыслей обиду, он старательно задумался. Суаланский жемчуг знает, что вода изменилась. Как могла измениться вода в Карианде? Почему? И как это связано с Акаланте? Неприятности… начались… Проклятье! Он болван! Безмозглая медуза умнее него! Не видеть настолько очевидного!

— Вулканы? — выдохнул он, подаваясь к отцу, впиваясь взглядом в его лицо. — Старший Брат просыпается не вовремя, не по временным картам. Бьют подземные источники, вода меняется, и суаланский жемчуг болеет!

— Верно, — уронил отец удовлетворенно, откидываясь на высокую подушку.

— Погоди, — торопливо выпалил Алестар. — Я сам! Если все дело в Карианде… У них тоже просыпаются вулканы? Но там их нет! Карианд живет над разломом, на краю великой Бездны… У них всегда было спокойно.

— Слишком спокойно, — уронил отец. — Кариандские короли щедро тратили силу своего Сердца Моря, сдерживая естественные изменения дна. Да, у них нет вулканов. Но есть разлом, уходящий в великую Бездну. Разлом, который за несколько тысячелетий должен был изменить свои очертания. Непременно изменил бы, не сдерживай его повелители Карианда.

— Зачем? — растерянно вопросил Алестар и сам ответил на свой вопрос: — Город, да? И шахты…

— Город и шахты, — подтвердил отец, и по его губам проскользнула улыбка, как и всегда, когда Алестар решал сложную задачку. — Карианд выстроен на склоне разлома, он живет за счет редких веществ, добывая их из открытых жил. Его рыбные фермы и дома обогреваются не горячими источниками, как у нас, а механизмами, работающими на земляном масле и дыхании земных недр. Это тончайшее и очень хрупкое равновесие, которое Карианд боялся менять слишком долго. Но что случается, если удерживать весы, на которые падают все новые и новые гирьки?

— Ничего хорошего, — мрачно заключил Алестар. — Так весы покачались бы, да и успокоились, но если запереть изменения дна, они накапливаются. Я помню уроки, отец. Не держать, а управлять, не запирать, а спускать пар… Разлом меняется, так? И меняется так сильно, что силы Карианда не хватает. Смыкается или расходится? Хотя какая, к глубинным, разница?

— Никакой, ты прав. Разлом меняется, а как — будет известно еще не скоро, потому что теперь изменения непредсказуемы. Может, кариандские жрецы и вычислили что-то, но пока это неважно. Карианд обречен. Еще несколько десятков лет, самое большее — столетие, и его облик изменится неузнаваемо. Полагаю, никто из оставшихся в городе этих изменений увидеть не успеет.

— А нас, значит, задевают отголоски? И будят наши вулканы?

Алестар оттолкнулся от ложа, заметавшись почти под потолком, выплевывая яростно:

— Как они могли? О чем они думали столько веков подряд? Жрецы, короли… Не могли же они быть настолько слепы, глухи и безумны? Губить не только свой город, но и все морское дно?! А если завтра проснется не только Старший Брат? Акаланте стоит на кратере! Если все три Брата проснутся одновременно, толчок будет таким, что… Да Глубинные пробудятся от такого толчка!

— Успокойся, — тихо уронил отец, и Алестар, сплюнув воду, которой наглотался от возмущения, снова опустился на ложе.

Вода, взбаламученная его хвостом, колыхалась по всей комнате, и оттого казалось, что стены дрожат.

— Успокойся, — повторил отец устало. — Это свойственно всем, и людям, и иреназе: думать, что беда придет еще не скоро, что можно потянуть время, пожить в сытости и довольствии. Я и сам надеялся, что еще несколько поколений изменения будут незаметны, а кариандские жрецы и ученые искали способы мягко успокоить разлом. У них вполне могло получиться, они уже зарастили несколько неглубоких трещин и проложили новые там, где было нужно. Просто… все случилось слишком быстро.

— Безумцы! — выплюнул Алестар зло. — Ладно, мы-то что можем сделать? И… куда они собираются из своего города?

Мысль была настолько простая и жуткая, что Алестар замер, осознавая ее, глядя на отца с испугом, и тот медленно кивнул, подтверждая.

— Они уйдут… — прошептал Алестар, с трудом узнавая собственный голос. — Уйдут из города в новые воды. А воды давно поделены, и лишних Трое не создали. Переселить целое королевство, найти всем пропитание… Будет война! Отец, это же… И мы тоже?

— Мы заключаем брачный союз с Кариандом, — тихо и ровно сказал отец. — И принимаем в город два десятка родов из тех, кто готов переселяться прямо сейчас. Знать Карианда разделилась надвое: одни требуют уходить немедленно, другие надеются выждать и даже предотвратить беду. В основном, это те, кто владеет шахтами, конечно. Акаланте примет тех, кто хочет уйти. Не всех сразу, но оставшиеся могут занять участки дна между нами и Суаланой. Там не слишком удачные места для жизни, но что-то всегда можно устроить, а кариандцы не в том положении, чтобы выбирать. Они благодарны и за это. Я мог бы потребовать руки не младшей принцессы, а любой из старших, но человеческая кровь…

— Кровь… Два десятка родов — это сколько?

Новости были чудовищными, Алестар чувствовал, что теряется под ними, как под ударом штормовой волны, даже сжался в комок, словно пытаясь смягчить удар.

— Около пяти-шести сотен взрослых с семьями. Еще примерно столько же заселят окраины. Много, но мы выдержим. Придется тяжело первые лет двадцать, но Акаланте нужна новая кровь, да и знания кариандцев пригодятся. Ради этого стоит потесниться, а брак с Маритэль тир-на Карианд укрепит союз.

— А Суалана? Маравея? Миралайн?

— Маравея примет десяток родов, но не больше, просто не смогут. Миралайн еще думает. Полагаю, они тоже возьмут немного. Суалана отказала. Им самим не хватает милости Моря, сказал король Суаланы.

— И потому он оставит сородичей погибать? Или милость Моря заранее учтена в его казне?

— Он думает о своем народе, — утомленно сказал отец. — И в чем-то прав. Суалане тяжело далась недавняя война. Да, их никто не звал в наши воды, но сложно жить рядом с богатым соседом, заглядывая в его сети и зная, что твои почти пусты. Карианд не придет в новые воды с пустыми руками, у них еще есть время собрать необходимое даже с избытком, но в голодный год золото дешевле водорослей.

— У меня только один вопрос, отец, — Алестар глубоко вдохнул и выдохнул, со странным равнодушием наблюдая, как поднимаются к потолку пузырьки воздуха. — Когда ты собирался рассказать мне все это? Почему я узнаю такие вещи из болтовни наложниц и просьб кариандских купцов? Или я проспал день, когда перестал быть твоим сыном и наследником?

— Алестар, Алестар…

Отец укоризненно покачал головой в ответ на обиду, невольно просочившуюся в его голос.